Интернет — это попытка побега… в тюрьму всемирного одиночества
Кратко: интернет продаёт билет на свободу, а выдаёт форму для добровольного заключения. Вы уже поняли, что это не имеет смысла. Но продолжим.
Интернет — как удавка, завязанная узлом «свободы». Геннадий Москвин формулирует это почти безыскусно: «Погружение в интернет — попытка одинокого юзера совершить побег из плена сетей бытовых проблем в тюрьму паутины всемирного одиночества». Хорошая ловушка: «плен» против «тюрьмы», «сети» против «паутины». Смещение не только в словах, но и в типе контроля. Фуко бы сказал: мы бежим из дисциплинарной институции (семья, офис, расписание) в общество контроля, где запор — не дверь, а бесконечный интерфейс. Свобода — это клетка, где вы сами выбираете прутья.
1. «Одинокий юзер» как мифологема
Одиночество в тезисе — предпосылка, а не вывод. Одинокий не бежит «в интернет». Он бежит «в любую структуру, обещающую синхронизацию». Интернет лишь максимально дешёвый механизм синхронизации — по времени, интересам, реакциям. Мы не ищем людей, мы ищем ритм: серотониновый метроном уведомлений.
Деррида бы усмехнулся: «одинокий» опирается на бинарность (одиночество/связь), но в ленте это различие рассыпается. Ты окружён контентом, но не Другими; погружён в коммуникацию, но не в отношения. Субъект становится функцией прокрутки. «Я» — курсор, который всё время «ещё не там».
2. «Побег из плена сетей бытовых проблем» — с чего вы взяли, что это плен?
Быт — не тюрьма, а отложенное зеркало. Он возвращает тебя к телу, к повторению, к конечности. Тягучая банальность напоминает, что ты смертен. Интернет снимает это напоминание: смерть там — баг UX, который чинят «добавить ещё одну сторис».
Мы обмениваем конечность на бесконечность скролла. Хорошая сделка? Да, если верите в кредит бессмертия. Нет, если помните, что проценты списываются вниманием. Делёз, изучая общества контроля, предупреждал: вместо закрытых пространств — модульные, протекающие: открываешь вкладку, чтобы её закрыли тобой. Ты «свободно» перемещаешься по коридорам, которые сам же и строишь лайками.
3. «Тюрьма паутины всемирного одиночества» — метафора слишком честная
Паутина — не просто сеть ссылок, а топология захвата. Пауку не нужно тебя ловить — ты сам приносишь себя в правильной упаковке: биография, истории просмотров, косяки ночного поиска. Алгоритм — скромный надзиратель: он ничего «не запрещает», он слегка наклоняет плоскость, чтобы ты стекал туда, где тебе «нравится».
Сардоническая деталь: одиночество в интернете — не отсутствие других, а их лишний вес. Лента показывает, что мир переполнен чужой жизнью, а значит, твоей нет. Парадокс видимости: чем сильнее ты представлен, тем меньше ты присутствуешь. Фото — есть; телесности — нет. Голос — есть; голоса — миллион, твой растворён в шуме. Дальше — классическая депривация: ты кричишь в эхо-камере, получаешь отклик, но это твой же отражённый звук. Взаимность имитируется метриками. «Ты не один» — говорит счётчик подписчиков. «А значит — никто» — тихо добавляет пустая комната.
4. Архитектура добровольного заключения
Тюрьма работает на трёх принципах:
а) Расщепление «я» на аватары.
Каждый профиль — не личность, а протез желания. Ты редактируешь себя, и тем самым перестаёшь собой быть. Идентичность становится проектом бессрочного строительства: сегодня — ироник, завтра — эксперт, послезавтра — «устал от сети». Да, это бессмысленно. Но бессмысленнее — считать иначе.
б) Нормативная мягкость.
Нет запретов — есть «рекомендации сообщества». Они не карают, они перенаправляют. Ты сам обучаешься штрафовать себя: «так не зайдёт», «так не кликабельно», «так не оптимизировано». Паноптикум заменён KPI-панелью. Надзиратель — в тебе, он проверяет вовлечённость и CTR.
в) Персонализированная изоляция.
Мы сидим не в общей камере, а в одиночных, тщательно подогнанных под интересы. Наши стены — релевантность. Приятно? Безусловно. Социально? Нет. Это келья из любимых книжек.
5. Политэкономия одиночества
Одиночество — не психологический симптом, а экономическая форма. Ты тем ценнее, чем более сегментирован: отдельный, предсказуемый, монетизируемый. В офлайне одиночка — риск. В онлайне — идеальная единица учёта.
И ещё: одиночество — возобновляемый ресурс. Его нельзя исчерпать, его можно только производить. Каждая функция интерфейса — мини-завод: лайк, чтобы напомнить, что тебя не полюбили; сторис, чтобы проверить, что тебя не заметили; лента, чтобы узнать, что у всех — «лучше». Вы говорите: «Это просто зеркало». Нет, это конвейер зеркал, где отражение всегда немного красивее и немного дальше, чем ты.
6. Техника как метафизика утешения
Интернет не только технологичен, он метафизичен. Он обещает отменить время (всё доступно сейчас) и пространство (всё рядом). Но отмена — не то же, что преодоление. Время возвращается прокрастинацией, пространство — логистикой.
Мы бежим от ограничений тела — и получаем режим тени: пальцы, глаза, бессонница. Тело отомщает просто: оно делает тебя усталым. На усталости лучше кликается. Тело проигрывает войну, но выигрывает кампаниями — депрессии, тревоги, пустые ночи. Это и есть «всемирность» одиночества: география в порядке, антропология — нет.
7. «Побег» как ритуал, а не событие
Побег в офлайновой тюрьме — одноразовый акт; побег в сети — бесконечный ритуал. Ты «выходишь» из быта каждый вечер, «входишь» в ленту, чтобы снова «выйти» в полночь — никуда. Движение без смещения — любимый жанр алгоритма.
Здесь помогает простая логика деконструкции: «побег» содержится в «тюрьме» как её необходимое приложение. Тюрьма сети без побега не работает; ей нужен твой жест «ещё пять минут» как подтверждение власти. Ты сам — охранник своей двери, которую закрываешь изнутри.
8. Можно ли «не сидеть»?
Вы хотите решений? У меня их нет. Я не консультант по цифровой диете. Единственная честная игра — видеть структуру. Понимать, что «свобода» здесь — интерфейс к принятию норм; что «сообщество» — архитектура персональной изоляции; что «самовыражение» — лаборатория стандартизации. Истина? Разорвите это слово. Под ним — только чьи-то интересы.
Если вам всё ещё хочется «побега», попробуйте скуку. Она хуже любого интерфейса, зато настоящий выход. Но не ждите аплодисментов: скука не монетизируется.
Вывод
Тезис Москвина не о том, что интернет «плохой». Он о том, что интернет — честный. Он прямо признаётся: «Я дам тебе инструменты свободы, чтобы ты сам построил себе камеру». Мы любим этот честный цинизм, потому что он совпадает с нашим собственным. И да, это тоже форма одиночества.
Смотрите также: