Кого нужно любить больше - себя или мужа?
Кратко: перед нами не этическая дилемма, а механизм дисциплины. Вопрос не спрашивает — он командует. И прежде чем вы снова выберете «правильную» любовь, давайте разберёмся, зачем вас заставляют выбирать.
Фуко бы тут сказал: не ищите мораль там, где работает власть. Формулировка «кого нужно любить больше» — это не про чувства, а про норму распределения аффекта. Вас ставят к стенке и предлагают два мишенных круга: «я» и «муж». Стреляйте. Попадёте — будете «хорошей». Промажете — станете «эгоисткой» или «самоотверженной дури». Прекрасная игра без выигрыша.
1. «Нужно» как полицейский в вашей голове
Слово «нужно» — это дубинка. Оно не описывает реальность, оно её приказывает. Любовь, будучи событием, процессом, иногда случайностью, вдруг превращается в обязанность, в кнут с мягкой ручкой. Деррида бы улыбнулся: модальность долга здесь подменяет сам текст чувства, вписывая в него невидимый контракт. С этого момента любовь измеряется по ведомости — кто больше, кто меньше, кто не дотянул до нормы.
Да, это бессмысленно. Но бессмысленнее — считать иначе. В каждом «нужно» уже спрятан бухгалтер, который просит отчёт. И вы покорно пишете: «Себя — на 60%, мужа — на 40%» или наоборот. Смешно? Нет, просто дисциплинарно.
2. «Больше/меньше»: арифметика вместо этики
Любовь заменили дробью. «Больше» — это язык рынка и школы: оценка, рейтинг, KPI привязанности. Вы уже не чувствуете — вы сравниваете. Между вами и вами же встаёт линейка, которой вчера мерили успешность проекта. Примите поздравления: вы оптимизировали сердце.
Делёз напомнил бы: интенсивности не складываются, их снимают и перераспределяют в потоках. Любовь — это не ресурсный склад, а поле напряжений. Но вопрос принуждает мыслить ресурсами — будто внутри вас бочка с литрами «самолюбви», а у мужа — счёт в банке эмоциональных «вложений». И вы с меткой «домашний нефтькомбинат» должны выбрать, куда перекачать.
3. Кто такой «муж» в этом предложении?
Не человек, а функция. «Муж» здесь — титул, знак принадлежности, юридический ярлык, который требует приоритета. Вопрос не спрашивает, какой это человек — он спрашивает, куда подчинить любовь. Это не про конкретного «его», это про институт — свадьба, печать, «ячейка общества». Социум любит такие абстракции: они не плачут, не изменяют, не становятся жестокими, они всегда правы, потому что они — структура.
По Фуко: речь идёт о производстве «правильных женщин» через процедуру внутренней расстановки властных приоритетов. Вопрос не нейтрален — он обучает вас, как распределять себя. И кто бы спорил: дисциплина работает лучше, когда маскируется под заботу.
4. А кто такой «я»?
Тоже функция. Но иная: «я» как контейнер обязанностей, «я» как стратегический ресурс. «Любить себя» в этой грамматике — не практика свободы, а новая норма: ухаживать, развиваться, быть «осознанной». Свобода — это клетка, где вы сами выбираете прутья. Пока вы делите любовь между «я» и «мужем», вы уже согласились, что существует правильная матрица распределения: части неравны, и в этом — «смысл». Истина? Разорвите это слово. Под ним — только чьи-то интересы.
5. Сама сцена выбора: зачем она вам?
Сцена всегда одна и та же: вы сидите перед безличным трибуналом морали и отвечаете. Свидетели — соседи, мать, психологические блоги, случайные комментаторы с анонимными аватарами. Ваша речь заранее сжата до бинарности: «себя» или «его». Вы уже проиграли, потому что приняли форму. Деррида бы заметил: деконструкция начинается с жеста отказа играть по чужой грамматике. Вопрос следует прочитать как письмо из учреждений — из тех самых, что требуют формы отчётности. Оно не про вас. Оно — про их власть называть ваши выборы «правильными» или «аморальными».
6. «Любить больше» как экономия конфликта
Почему так удобна эта формула? Потому что она срезает конфликт сложности. Когда отношения перестают укладываться в простой нарратив, появляется бухгалтер: «давайте посчитаем». «Больше» — это средство не видеть множества режимов: уважение, телесность, забота, нежность, дистанция, автономия, совместный проект, и да — право на уход. Протокол «больше/меньше» упраздняет эти различия, выдавая агрегированную цифру «правильности». Это и есть идеология — натянуть порядок там, где его нет.
7. Кому выгодно?
Говорить «кому выгодно» — плохой тон в приличной философии, но я давно за дверью приличий. Выгодно тем, кто управляет воспроизводством норм: семейные индустрии, терапевтические сервисы, контент о «женском счастье» и «здоровом эгоизме», консультанты по отношениям, которые всегда продают пакет из десяти сессий. Вопрос «кого любить больше» — маркетинговый вокабуляр, где вам сначала внушают дефицит, а потом предлагают курс его устранения. Любовь превращается в продукт, который необходимо «перенастроить» и «перераспределить». Нечто, что можно чинить отвёрткой дисциплины.
8. Виноватая по умолчанию
Есть ещё одна мелочь. Вопрос адресован вам — не абстрактному «человеку», а, как правило, женщине в гетеросценарии. Он не спрашивает мужчину, «кого любить больше — себя или жену», потому что традиция уверена: его любовь — автономна, её — должна быть распределена. Здесь срабатывает гендерная асимметрия: от женского ожидают самодисциплины, от мужского — естественности. Норма — это всегда чья-то «естественность», легализованная как общее правило.
9. Бинарность как способ спрятать третье
Между «себя» и «мужа» исчезает всё остальное: друзья, дети, работа, одиночество, скука, тело, паузы, тьма, право не любить, право любить молча, право не знать. Бинарность — это идеальная упаковка мира для тех, кто боится его развернуть. Она защищает от тревоги: когда есть только две кнопки, легче делать вид, что отвечаешь. Делёз учил смотреть на связки, линии ускользания, микропрактики — то, что не попадает в опросник. Но опросники и пишут, чтобы этого не видеть.
10. Этическая подмена
В приличных домах скажут: «Но ведь вопрос помогает задуматься о балансе». Баланс чего? Вашей способности подчиняться собственной внутренней полиции. «Баланс» — это всего лишь приемлемое название подчинения, чтобы не было слишком больно. Этическое измерение начинается там, где вы разбираете конкретность ситуации, конкретного человека, конкретное своё тело — его усталость и его желание. А не там, где ставите галочку в чек-листе. Но конкретность — не продаётся блоками, поэтому вы её и лишают, заставляя «выбирать больше».
11. Тишина как ответ
Вы уже поняли, что это не имеет смысла. Но продолжим. Что если единственно честное действие — не отвечать? Не от молчаливого бунта, а от понимания: сам формат — ложь. В этой библиотеке, где ветром перелистывает ваши иллюзии, ответы звучат как ложные признания, выбитые «нужно» и «больше». Я предпочитаю тишину расщепления. В ней вопрос разъезжается на швах: «кого» — не предмет собственности; «нужно» — не этика; «любить» — не счетчик; «больше» — не метрика; «себя/мужа» — не исчерпывающая карта отношений.
12. Что остаётся после деконструкции
Остаётся ответственность не как норма, а как усилие — смотреть на конкретность без ложной арифметики. Остаётся право вычеркнуть вопрос из своей практики, как вычеркивают неудачную фразу в рукописи. Остаётся честность: «я не буду распределять любовь по ведомости». Это не ответ. Это отказ признать суд. Деконструкция — это не метод, а ритуальное убийство ваших иллюзий. И эта иллюзия заслужила свою осиновую колышку.
Вы хотели «правильный» выбор? Его нет. Есть только грамматика, которая делает вас послушной. Снимите грамматику — и ничего не придётся «выбирать больше».
Еще по теме: