Все мужчины изменяют
Миф об универсальной мужской измене — не диагноз общества, а зеркало его фантазий. Разберём, почему это утверждение служит не анализу, а самооправданию.
«Все мужчины изменяют» — не утверждение, а мантра. Не факт, а фетиш. Не диагноз, а коллективное алиби.
Фуко бы здесь усмехнулся: перед нами не просто высказывание, а стратегия власти — речь, замаскированная под знание. Подобные фразы не описывают реальность, они её создают. Это язык, который дисциплинирует тело, форматирует идентичность, управляет ожиданиями. А значит — идеальный объект для деконструкции.
I. Иллюзия универсальности
Начнём с формы: «все». Радикальное обобщение, упраздняющее различия. Слово, которое превращает частные травмы в якобы универсальный опыт. Но язык, по Деррида, — всегда структура различий. Обобщая, мы обнуляем различие, а значит — насилие над текстом (и, возможно, над реальностью).
Это высказывание удобно. Оно освобождает от индивидуальной боли, превращая её в норму. Не тебе изменили — так устроены мужчины. Не ты ошиблась — таков мир. Но это ложная экономия. Утешение, купленное ценой собственного сознания.
II. Тестостерон и другие мифы биологии
«Высокий уровень тестостерона является одной из причин мужских измен».
Ах, биология. Последний оплот тех, кто не готов признать, что культура — куда более жестокий диктатор. Апелляция к гормонам — это попытка найти внешнего врага внутри тела. Но тестостерон — не приговор. Он не приказывает, он лишь создает потенциал. Как бензин в баке — он не обязывает ехать, особенно в сторону ближайшей постели.
К тому же, если уж мы всерьёз обсуждаем гормоны, почему тогда не учитывать влияние социума на их уровень? Почему игнорировать, что сам акт измены — социально кодирован? Мы не просто «захотели» — мы прочитали это желание в рекламе, в фильмах, в разговорах. Измена — это не импульс, это нарратив.
III. «Им это нужно»
«Мужчины изменяют не потому, что могут, а потому что должны, им это нужно. Это мужская потребность».
Фрейд бы здесь разрыдался. И не от умиления. Когда потребность подменяет выбор, исчезает субъект. Мужчина, которому «нужно», — это уже не человек, а функция. Патологический автомат. Машина эякуляции.
Но в этой фразе кроется нечто более интересное: оправдание. Желание переодето в обязанность. Мол, я не хотел, но не мог иначе. Так говорит не субъект, а жертва своей природы. Деконструкция здесь очевидна: всякий раз, когда кто-то говорит «я должен», он скрывает, что на самом деле — хочет.
IV. Массовость как доказательство
«Есть миллионы женщин, которым постоянно изменяют мужчины».
Цифры звучат весомо. Масштаб придаёт аргументу убедительность. Но массовость — ещё не истина. Миллионы могут ошибаться. Миллионы — не показатель биологической нормы, а, скорее, симптом культурной конструкции.
Если измена массовая — это повод спросить: а почему она так хорошо вписана в структуру общества? Почему в культуре нет адекватной модели мужской верности, но есть тысячи мемов, анекдотов, сериалов, где муж — это лживый субъект, а жена — его параноидальный надсмотрщик?
Массовость не объясняет, она только маскирует. Это шум, который должен заглушить важное: измена — всегда индивидуальна.
V. Неуверенность как мотор
«Изменой мужчина компенсирует неуверенность в себе».
Вот тут уже становится интереснее. Потому что, наконец, речь идёт о психологическом механизме, а не о гормонах или мифах. Но и здесь — подмена. Внутренняя трещина перекладывается на внешнее действие. Якобы, чтобы восстановить «Я», нужно кого-то предать.
Это — форма нарциссической экономики. Парадокс: самооценка поднимается не через укрепление отношений, а через их разрушение. Как будто разрушая, ты что-то утверждаешь. Но на самом деле — лишь подтверждаешь свою слабость.
VI. Неизбежность как риторический приём
«Все мужчины изменяют женам, это неизбежно».
Это уже не утверждение, а приговор. Риторическая безнадёга. Форма насилия над возможностью. Отрицается свобода воли, и одновременно — этика. Если все и всегда — значит, ни в чём нет вины. Это риторика циника, маскирующегося под реалиста.
Но деконструкция спрашивает: кто выигрывает от этой идеи? Кто делает её банальной? Кто превращает личную слабость в универсальный закон? Ответ: тот, кто боится взять ответственность за выбор. Ведь легче сказать «все такие», чем признать: я — такой.
Вывод
«Все мужчины изменяют» — это не тезис, это идеологема. Утверждение, которое должно освободить от боли, но на деле — лишь узаконивает её. Оно создаёт цикл: страх → измена → травма → новая генерация страха. Разорвать его можно только деконструкцией. Не потому, что это даст ответы, а потому что ответы — это и есть ложь.
Еще по теме: