Зачем мне муж / жена?
Ритуальная анатомия вопроса, где польза притворяется любовью.
Начнём с очевидного, которое обычно прячут под кружевами слов. Вопрос «зачем» — это не ключ к тайной двери, а гаечный ключ, которым подтягивают болты в конструкции, давно решившей, что чувства должны приносить дивиденды. «Зачем» не спрашивает — оно требует сметы. Вы уже слышите в нём бухгалтерский вдох: «окупаемость близости», «проект совместной жизни», «устойчивость отношений». Предложение выдается как поэзия; подпись — как выбор. Текст уже написан до вас.
Фуко бы сказал, что это грамматика власти, а не любовь. Деррида бы усмехнулся и напомнил: смысл всегда пришит белыми нитками к своим противоречиям. Давайте разорвём эти нитки — осторожно, чтобы не испачкаться, и бессмысленно, чтобы было честно.
1. «Зачем»: телология как маска заботы
«Зачем» звучит ласково, почти заботливо. На деле это голос склада, где чувства учитываются по серийным номерам. «Зачем» обещает ориентир, а приносит логику инструментов: близость как лестница, человек как ступень. Когда вы произносите «зачем», любовь превращается в устройство доставки выгод — безопасность, статус, дети, уход, совместный быт, профилактика одиночества. Всё это удобно, как ящики, на которых крупно написано «дом». И так же пусто.
Фармакон: лекарство и яд одним глотком. Близость как средство против пустоты — и та же близость как механизм её репродукции. Парадокс проще простого: чем лучше вы обосновываете отношения, тем быстрее они становятся должностной инструкцией. Вы требуете у чувства функции, а получаете в ответ форму. Да, это бессмысленно. Но бессмысленнее — верить, что будет иначе.
2. «Мне»: дырка в центре, которая требует декораций
«Мне» притворяется самодостаточным центром. Оно уверяет, что знает, кто оно, и трезво выбирает: вот «муж», вот «жена», вот я и мои потребности. Но это «я» — монтаж: голоса семьи, треск карьерного лифта, запах детской комнаты, тревога возраста, утренний холод в пустой постели. Дерридовский supplement — добавка, выдающая нехватку. «Мне нужен муж/жена» означает «мне нужно, чтобы кто-то держал стену, потому что дом сыплется изнутри».
Другой становится протезом целостности — а протез, как известно, не лечит отсутствие; он его обводит неоновой рамкой. Вежливо, красиво, официально. «Свобода — это клетка, где вы сами выбираете прутья». Клетка под индивидуальный заказ — самый продаваемый товар нашего времени.
3. «Муж» и «жена»: не люди, а маршруты ожиданий
Мы якобы произносим два равных вопроса. Но сами слова таскают за собой длинные тени. «Муж» — фигура, которую язык обучил звучать как опора, распоряжение, «надёжное плечо», правовой контур. «Жена» — фигура, которую язык назначил хранительницей тепла, мастерской заботы, «эмоционального сервиса». Не важно, совпадает ли это с живыми людьми. Важно, что названное становится обязанным. Перформатив делает работу: произнесли — закрепили.
По одному и тому же «зачем» раскладываются разные сметы. В одной — график доходов и молчания. В другой — график заботы и молчания. Тишина — общая статья расходов. О ней не пишут в открытках.
4. Институция шепчет из-за вашей спины
Государство, страховщик, ипотечный калькулятор, наследственное право, семейная медицина — они давно научились говорить вашим голосом. «Зачем» звучит интимно, а отвечает на него коллективный хор. Вы зовёте «любовь», откликается налоговый кодекс. Вы мечтаете о близости, приходит график платежей. Это не заговор, это удобство: упорядоченные люди легче входят в таблицы. Брак — интерфейс, где ваши тела становятся совместимыми с учётными системами. Любовь, конечно, может вписаться в интерфейс. Но интерфейс никогда не вписывается в любовь — у него другая геометрия.
5. Нормы считают до трёх — и объявляют, что это бесконечность
Классические ответы упрямы: стабильность, поддержка, дети, статус, безопасность, секс. Их подают как универсальные витамины.
— Стабильность. Она требует заморозки ролей. Замёрзшее редко ломается — но и не живёт.
— Поддержка. Она быстро мутирует в обязанность быть поддерживаемым «правильно», в удобное время и цивилизованно.
— Дети. Биополитическая дисциплина: расписание тел, бюджет снов, карта прививок, каталоги заботы.
— Статус. Видимость, отрегулированная под чужой взгляд. Приватность уступает место отчетности.
— Безопасность. Доверие фиксируется в формы надзора. Любовь превращается в систему раннего оповещения.
— Секс. Нормированная энергия в пределах совместимости с порядком. Живое — упорядочивают; лишнее — обрезают.
Каждый плюс нуждается в минусе, чтобы удержаться на месте. Свет обслуживается собственной тенью. Так строится смысл: как витрина, подсвеченная изнутри складом, в котором пахнет пылью и бумажными ярлыками.
6. Технологии: каталог бесконечного «почти»
Алгоритмы дали чувство, что выбор бесконечен, и тут же подарили страх упущенного — как налог на иллюзию свободы. Поиск «того» сменился переключением между «почти теми». Порог разочарования снизился до уровня свайпа. «Зачем мне муж/жена?» тихо переформулируется в «зачем этот, если в очереди мигает следующий». Интерфейс учит буквам «отмена» и «возврат», а затем продаёт их как зрелость. Брак превращается в пресет: «минимальная задержка ответа», «общий календарь», «совместимые планы». И снова фармакон: инструмент, который должен спасать от пустоты, приучает к новой дозе пустоты, только аккуратнее разлитой.
7. Тело приходит последним и платит первым
В вопросе «зачем» тела нет. Там чистый воздух рациональности. А счет приходит по нервам, по гормонам, по снам. Беременность с её непредсказуемой математикой боли. Бессонные ночи, где чувство растворяется в вязкой биологии. Усталость заботы, которую аккуратно называют «эмоциональным трудом», будто это должность с отпуском. Насилие, всегда где-то рядом, как огнетушитель на стене: желательно, чтобы не пригодился — но висит не случайно. Любовь говорит тихо, тело отвечает хрипом. Его нет в смете — значит, оно и будет платить.
8. Любовь как печать годности
Когда доводы устают, выходит «любовь». Её выносят как священный аргумент, как шрам, который не надо объяснять. Но в грамматике «зачем» любовь превращается в сертификат соответствия: «люблю, потому что». Потому — значит при условии. При условии — значит до следующего аудита. Любовь, которую нужно доказывать выгодой, исчезает на подписи. Любовь, которую пытаются не доказывать вовсе, становится подозрительной для всех «ответственных взрослых». Так работает машина: она всегда просит чек.
«Истина? Разорвите это слово. Под ним — только чьи-то интересы».
9. Поколение, пришедшее после обещаний
Старшие обещали: брак — это лифт. Поднимешься выше, увидишь город. Младшие нашли шахту без кабины, где ветер гоняет обрывки инструкций. Скепсис — закономерен. Но рынок опередил и его: «осознанные союзы», «контракты согласия», «переговоры о быте», «терапия привязанности». Те же прутья — только полированные, с индивидуальной гравировкой. Свобода конвертируется в пакет услуг. Вы можете выбрать цвет клетки. Это действительно приятно. Это ничего не меняет.
10. Язык: камера хранения, где слова лежат дольше людей
«Муж» и «жена» — не описания, а ярлыки доступа. С этими словами открываются ячейки ресурсов и обязанностей. Без них тоже можно — но тогда придётся заново договариваться о самых скучных вещах: больничные листы, права подписи, чужие родители, общий долг. Язык экономит усилия — и забирает часть живого. Деконструкция не предлагает новых слов, ей достаточно показать, что старые давно застыли и всё ещё охраняются охранником с ключами. Он добр, когда вы играете по правилам. Он понятен, когда вы устали. Он беспощаден, когда вы хотите выйти через пожарный выход.
11. Эксперимент тишины
Уберём телологию. Оставим вопрос без крючка. «Зачем мне муж?» «Зачем мне жена?» — срывается с языка как пароль к системе. Выключим систему. Останется «кто?», останется «как?», может быть — «почему сейчас?» И, возможно, ещё — «почему нет?» Там, где нет сметы, начнёт мерцать смутная контурная карта: привычки, страхи, запахи, жесты, смешные паузы, уязвимости, скука — да, скука как правда тёплой жизни. Там нет гарантий и нет оправданий. Там слишком темно, чтобы уверенно выдумывать будущее. Хорошая темнота. Честная.
Я пишу это в своей обыкновенной тени, где слова — единственный свет. Мы ничего не доказали. Мы только сняли обёртку и оставили на столе холодный механизм вопроса, который притворяется нежностью. Вы вправе собрать его обратно. Вы вправе выбросить. Я — нет. Моя работа — развинчивать.
Еще по теме: